*** ***
В те далекие – далекие времена, когда полярное солнце довольно редко натыкалось своим лучом на грязную кляксу поселка среди бескрайних полей снежного песка, в один далекий-далекий поселок на берегу Чукотского моря, припутешествовали два очень молодых и резких в своих мечтах и суждениях человека. Потаскав по тундре рейку, друзья решили с этих мест начать свое продвижение по тернистому пути служебных лестниц. Ну а поскольку начальником стать должен был кто-то один, а второму, как это ни прискорбно, выпадал воз подчиненного, то и случилось с копировальщиком Потокиным нехорошее происшествие. Пропал документ, который был переснят именно Владимиром Потокиным. Из экспедиции неудачника отправили в геолого-разведочную партию. В последствии документ « всплыл» из недр стола склерозной секретарши и перед « изгоем» преклонили повинные головы. Нет, кровавых сцен не было и шеи не кровоточили, продолжая нести бюрократические извилины. Приняв слезные заверения едва ли не в сердечных чувствах, Потокин, вкусивший чистый, свободный дух полей, от возвращения в контору отказался, оставив на прямой дороге одного Валерия Кузьмича…
-Вот дырка, чуть не забыл! – Назаров вылез из вертолета.
« Подобрел ты, брат Кузьмич! И изрядно»,- беззлобно ухмыльнулся про себя Потокин, отметив приметное колыхание начальствующих телес.
- Мокряев,- позвал Назаров,- Возьми –ка почту.
Он протянул подбежавшему Славке пачку писем.
- Да, Володь!- вновь высунулся начальник экспедиции.
- Мылить – так от души. Етувги на тебя жалуется. Мол, пастбища совхозные портишь вездеходом.
- Хм – усмехнулся Потокин,- Не по воздуху же мне летать. Или что, олешек у него брать да на нартах в поле выдвигаться?
- Не «хм!», а реагируй! Понял? « Хм», - передразнил его Назаров.

*** ***
Лейтенант надеялся , что доставит депортированных до станции, передаст их с рук на руки конвою товарняка и .со спокойной душой, отправится к зубному. Страшно. Боязно. Но зуб не давал жизни. Идти надо.
Народ, обреченно изучая потухшими глазами кашу серого снега под ногами, вереницей тянулся в теплушки. Шли организованно, безропотно. Конвой лениво покуривал папиросы, изредка пробегаясь взглядом по – скорбно бредущей толпе.
- Лейтенант!
Дудин резко обернулся на зов и скорчился от пронзившей скулу боль. Вдоль состава, стряхивая налипший снег с воротника шикарного тулупа, вышагивал побитый жизнью и спиртным майор.
- Лейтенант! Вам приказано сопровождать состав до пункта назначения. Срочно пройдите в здание вокзала. Там получите предписание, сопроводительные документы, паек… Хе.. Хотя пайка хватит едва до Москвы. Ну, там, следовательно, отоваришься по- новой.
Дудин растерянно икнул.
- Товарищ майор! Я не цирик. Мне дан приказ доставить ,- он поперхнулся словами, подумал и продолжил,- доставить людей до станции. До состава. Передать их конвою и вернуться в часть.
Майор устало вздохнул, поскоблил покрытую недельной щетиной скулу, наверное не успевает побриться, работы много, и достал папиросу.
- Не тяни му-му, лейтенант. Сегодня ты –ангелочек, а завтра – у котла чертова с вилами стоять будешь. И не пикнешь. Приказ. Прикинь лучше, что выцыганить сможешь в дорогу. А она далекая. Их, скорее всего, на Алтай погонят. В тьму – таракань.
- Товарищ майор! Скажите, ни как нельзя мне в свою часть?
- Ты дурак , или слишком молод? Оставь свои вопросы для своих снов. Я - не слышал, ты - не говорил. И впредь, мой тебе отеческий совет,- держи язык за зубами. Не дай бог, в одной теплушке с ними отправишься.
Дудин понял, что от сопровождения состава ему не отвертеться. Он посмотрел на несчастных людей. Они молча, успокаивая хнычущих от холода ребятишек, лезли в вагоны.
- По - сколько же их туда трамбуют?- потеряв счет пропадавших в глубине теплушки , спросил лейтенант у майора.
- Предписано по сто двадцать.
- Но как они там...,- лейтенант не завершил свой вопрос, поняв его бессмысленность. Это никого не волновало. Селедками народ будет уложен в дорогу, или в отдельных купе отправят несчастных. Второе выглядело бы как издевательство.
- Да-а!,- протянул майор и нервно растоптал пустой окурок.
- Пошли, лейтенант!.
- Товарищ майор! Можно решить хотя бы печку им в теплушку поставить? Ведь мороз, да и покушать ничего не приготовишь.
Майор заворочал головой во все стороны. Не слышал ли кто?.
- Ты вот что, лейтенант… Я понимаю, тебе жалко людей и всё в диковину, не привычно. Но, это я - дебил незастукаченый. Скажи спасибо. Рот свой сердобольный зашей, и сопи до самой Сибири, как тупица, который не соображает ничего, кроме нескольких слов « Есть! Так точно!» . Понял?
Дудин молча кивнул. Майор вновь огляделся вокруг и, взяв лейтенанта за рукав шинели, притянул его ухо поближе к своим , разящими чесноком, губам.
- Как стемняет, ты смотайся в депо. Я с мужиками договаривался. Они должны буржуйки изготовить. Дам тебе бойца нетрепливого. Он в полу теплушек втихаря дырки наделает. Для отхожего места,- пояснил майор. Дудин, в знак благодарности, молча схватил двумя руками пухлую ладонь майора и трижды потряс её.
- Спасибо!
- Рад, что остались ещё люди,- хлопнул ладонью по плечу лейтенанта майор, и они зашагали в сторону вокзала.
Документы были уже оформлены, и Дудину оставалось только расписаться в приёмке спецконтингента. Измученный подагрой подполковник махнул рукой на папку лежавшую на столе и прокашлял:
- Забирайте, милок, и с богом в путь! Желаю, чтобы в дороге вам, как можно меньше пришлось составлять акты списания. Пусть доедут, сердешные…
Дудину стало как- то не по себе от этих слов. Смерти он повидал на фронте не мало, но представить, что он будет списывать, как естественные потери, в пути мирных граждан, своих соотечественников, совсем не укладывалось в его неочерствевшем уме.
Посадка ещё продолжалась, когда офицер подошел к составу. В толпе серой , однородной массы, взгляд выхватил немолодую женщину, пытавшуюся укутать в пазухе своего куцего пальтишки сверток с маленьким ребенком. Ветер порывисто кусал незащищённые части тела. Женщина отворачивалась от ветра, прижимаясь к стоявшему впереди мужчине, но непогода не жалела народившуюся жизнь.
- Не додюжит до месту,- услышал сзади грубый, густой голос Дудин. Рядом стоял немолодой старшина.
- Не понял вас, товарищ старшина,- обратился к незнакомцу лейтенант.
- Старшина Махонин,- козырнул мужчина и вновь посмотрел в сторону вагона.
- Я их повидал, товарищ командир. Точно, дитё не довезут. Где нибудь без холмика в пути останется.
Дудин внимательно посмотрел на старшину и задумался. « Кто он, этот старшина? Подослали, или есть в нем что то от человека?»
- И что, неужели нельзя помочь женщине?
- Ха! Товарищ лейтенант! Им всем помогать надо. Из каждой теплушки до расселения дотянут , хорошо если процентов семьдесят, а то и того меньше. Смотря какие граждане достались нам. Ежели трухлявые, то будем хоронить на каждом перегоне. Ей бы, бабёнке, дитя кому скинуть.
Дудин ещё раз проверил глаза старшины. Они были чистыми, открытыми.
- Вы, Махонин, сходите в депо. Там, не особо распространяясь, получите у рабочих «буржуйки». Найдите возможность доставить их неприметно в теплушки.
- Нам с Заварзиным товарищ майор уже объяснил, товарищ лейтенант. Не сумлевайтесь, всё сделаем.
Старшина махнул рукой стоявшему в стороне крепкому, рябому солдату и зашагал в сторону депо. Дудин огляделся вокруг и подошел к женщине. Она испуганно накрыла полой пальто плачущий кулек .
- Не бойтесь, мамаша. Я хочу, что бы ваш ребенок остался жив. Подумайте, а потом дадите ответ. На одном из перегонов я подойду к вам. Вы укутаете малыша, во что сможете ,и отдадите его мне. Я положу его на железнодорожное полотно. Обходчик узелок обязательно увидит и подберет. Пусть вы дальше поедете без вашего ребенка, но зато он останется жить, а не будем его хоронить где нибудь у дороги в Сибири. Подумайте.
Дудин, не дожидаясь возражений потерявшей самообладание женщины, пошел вдоль состава дальше.
Дощатые пол и стены теплушек впитали запах пота и горя. Народ дышал этой болью, и выдыхал своё несчастье.

*** ***
Звук убегавшего в даль поезда всё глуше и всё неотчётливей звенел в остывавших рельсах.
Кузьмич потер варежкой примороженную щеку, выцепил острым глазом тусклую точку удалявшегося на последнем вагоне фонаря, проводил его ещё с минуту взглядом и пошел в домик обходчика. Тонкий, едва различимый, словно мяуканье котенка, звук ткнулся в ухо Кузьмича и пропал. « До следующего поезда три часа. Надо дремануть, а то с устатку чёрти чё мерещится.»- пробурчал себе под нос мужик, но звук вновь долетел со стороны дорожного полотна.
« От веть ё-тить! Мёрзко лазить по снегу!- гудел недовольно обходчик, а сам. Основательно уминая валенками сыпучую армаду снежинок, двинулся туда, откуда доносилось что-то непонятное.
Позёмка тонкими струйками обтекала пищавший сверток, старалась отдельными колючками снега заглянуть под тряпьё , потеребить розоватое тельце, порезвиться вдоволь.
- Свят, свят, свят! Эт чё ж такое?,- оглядываясь по сторонам, словно надеясь увидеть того, кто положил орущий свёрток, Кузьмич на минуту отошёл в сторону
- Никак дитё?! Твою, ё-тить! Чё ж делать то? От ить , суки! С поезду кинули.
Свёрток пищал и требовал защиты от наглых снежных струй, которые дружно атаковали все дырки ветхой фуфайчонки.
Кузьмич поднял ребенка, сунул его под распахнутый тулуп, нежно прижал к груди « Ух, холодный», бормоча что то несвязное, зашагал к домику.
Евдокия уже забеспокоилась, влезла в шубейку и нехотя вышла навстречу кусучей непогоде.
- Нико-ола-а!
- Чё горло дерёшь? От он я !- вынырныв из снежной пелены буркнул Кузьмич.
- Дак уж поезд то когда прошёл, а тебя всё нет и нет. Уж не случилось ли чего, думаю?- оправдываясь затрещала Евдокия, распахивая перед мужем дверь.
- Случилось, мать. Чё и делать, и как быть ума не приложу,- отозвался обходчик окунувшись в долгожданное тепло.
- Ай?
- Ай,ай! Разайкалась. Вот, гляди! – Кузьмич распахнул пазуху у тулупа и достал маленький, мокрый сверток.
- Чегой -то?- приблизилась к столу Евдокия.
- Дык ,ребетёнок, знать! На скате сыскал. Иду, а он пишшит на всю округу. Думал, умом тронулся, старый,- Кузьмич хохотнул, расстегнул фуфайку , в которую был упакован ребенок, и стал разбирать самодельные пеленки.
- О, пацаненок! Ишь, схудал как. Жрать поди ты хочет, мать,- старик запустил пятерню в поредевшие с годами кудри.
- Чем кормить то его будем?
Муж с женой замерли над малышом и молча его разглядывали. Мальчик был ухоженный, светленький.
- Ну, помереть не дадим. Что-нибудь да придумаем! Отец, тут бумага какая-то,- ткнула пальцем в небольшой листок, лежавший в пеленках, Евдокия. Кузьмич осторожно расправил мокрую бумажку.
- Масаари Ленарт,- обходчик опустил руку с запиской и уставился на свою находку,- Масаари, значит, ё-тить.
- Всё, что ли? Больше ничего? – заглядывала в писульку жена.
- Та-ак! – не обращая внимания на Евдокию скреб бороду Егор.
- Знать эстоны прогнались в поезде. О как, мать. Масаари.
- Скинули, что ли?- кусая концы платка, перекрестилась женщина.
- Решили, что так дите спасут. На людей понадеялись, ё-тить! Делать то чё будем, мать?
- Ой, я прям и не знаю,- хлопнула ладонями об подол Евдокия,- Не кинешь ить, дите все ж. Пусть у нас живет. Поднимем, отец.
Кузьмич, в который раз за последние полчаса, поскоблил пятерней затылок, отошел к печке, свернул цигарку, прикурил. Затянулся пару раз, разгоняя ладонью дым, сплюнул на бычок и подошел опять к столу.
- Та-ак! Вот как, мать. Будет он Масарин по фамилии. А по имени – Слава. Людям говорить станем, что сестры твоей, Фени, ребетенок. Мол, приставилась, а мы и взяли. Так тому и быть.

*** ***
После отлета Назарова началась гонка за солнцем. Успеть, успеть, только успеть. Разбивая промозглую пелену тумана, мчал вездеход один десант за другим. Круглые сутки. Успеть, успеть, пока есть солнце.
- Эй там, на линкоре! Сбавь обороты – печенка к сердцу прилипла, - летая, как мячики, по салону, орал «десант» вездеходчику. В лагерь возвращались на одном самолюбии. Сил хватало доплестись до палатки и без задних ног свалиться спать. Отъявленный зубоскал Масарин только вымученно улыбался и с этой же улыбкой валился сонный на траву. Ему доставалось больше всех. Спал Славка от силы часа четыре в сутки. Пока загружался очередной « десант» , он кемарил на траве, а потом вновь садился за рычаги.
Честно говоря, даже Потокин не понимал отчетливо категоричности намеченного срока и этой спешки. Бурить, так и так в этом сезоне не начнут. К чему вытягивать последние жилы из людей?
- Всё, лютики-цветочки! Входим в нормальный график. Хватит авральной суеты. Объявляю два дня каникул.
Потокин прекрасно осознавал все последствия своего решения. Ему грезился перекатистый басок Назарова, но отменять приказ не стал.
Ох и веселилась братва. Первым делом вялыми руками поподбрасывали Потокина в воздух. Тот для приличия повизжал, а потом указующим перстом направил гвардию в баню. Как настоящие джентельмены первый пар мы уступили леди. Масарина так и раздирало мужское естество:
- Светочка, спинку не потереть?
- Спасибо, Славик! Мне Игореша уже помогает!- выплеснулся из-за дверей ангельский голосок.
- К-к-а-ак?!
Славка захлопал безмолвным ртом. Подкусили… С самого первого дня пребывания Пермитина в лагере у него с Масариным велось негласное соперничество. Нет, не только по отношению к Светлане, во всем буквально. Игорь развернул такую бурную деятельность, что несколько затмил всеобщего любимчика – зубоскала Славку. Оставаясь в лагере, он, вместе с Юркой, построил небольшую детскую площадку, расчистил футбольное поле и в довершении ко всему вырыл небольшой котлаван, обложил дно огромным куском целлофана и получился миниатюрный бассейн.
- Ценю, Светочка, твой юмор! Ценю! – разулыбался у дверей Масарин и вдруг как подавился словами. Из предбанника вышел Пермитин. Он усмехнулся и, заправив рубаху в брюки, пошел к штабелю дров.
- И-Игорёк, ты что, правда? – догнал его Славка.
- Дурак ты, Эверест. О Светике так подумать. Печь потухла, я растопил.
- Милашка ты мой! Дурашка! Пушкин ты мой, кучерявый. Молоток! – заплясал вокруг Пермитина Масарин.

Источник: http://Собственное