На Полярный мы ехали и летели через всю страну. С начало ехали трое суток на поезде до Москвы, а потом на Ил-18 летели до Мыса Шмидта. Полет проходил через всю Российскую Арктику. Москва – Амдерма – Хатанга – Тикси – Мыс Шмидта. Летели 10 часов чистого полетного времени, а с посадками для дозапраки самолета и смены экипажа около 15 часов. Полет мне достался очень тяжело. Погода была плохой, самолет постоянно «проваливался» в воздушные ямы, меня тошнило и рвало… В общем запомнил я этот полет на всю жизнь. Уже в Амдерме я понял, что мы в Арктике…по отсутствию деревьев, в Хатанге было повеселее, в Тикси тоже деревьев не было. На Мысе Шмидта погода была хорошая и солнечная.

В аэропорту нас встретил отец и мы поехали в гостиницу при Шмидтовской экспедиции. И вот легли спать… Солнце на горизонте… Сплю…Просыпаюсь…Смотрю в окно… Опять солнце на горизонте… В ушах стоит гул от двигателей самолета… - Ну, совсем меня укачало в этом самолете, даже время потерял – думаю… Опять уснул… Просыпаюсь и сразу к окну думая, что уж точно теперь наступила ночь… А солнце еще выше!!! Что такое не могу понять!
А отец смеется: - Что сын Полярного дня не видел? И не жди, здесь летом солнце вообще не заходит. - Ты помнишь белые ночи на Колыме? – спрашивает. – Конечно помню, но там хоть немного ночь наступала, а здесь, что ночи совсем нет? Еще какая, дня почти не бывает! – опять смеется. – Сын, а какой сегодня день? Пап мы летели назад, откуда день начинается! – с гордостью отвечаю. – Но вот точное время не знаю, наверное надо перевести часы назад… - Нет сын, часы переводишь вперед, так как день на Севере начинается раньше. – Понял? Да, пап понятно. А самому, конечно ничего не понятно… Где ночь? Откуда время начинается? И почему солнце вообще не заходит? Ну, ладно с этим я разберусь, главное на Севере, а Север моя Родина! - с радостью думал я, и мы теперь будем снова жить вместе. Так, как гостиница была недалеко от берега моря, а моря настоящего я никогда не видел, то, конечно – же, я пошел к берегу своего первого в жизни моря – Чукотского. Море мне показалось таким как озеро Иссык-Куль, но вода была темнее и что удивительно, я увидел недалеко от берега плавающую нерпу! Нерпа несколько раз выныривала, а потом куда-то уплыла… Я потрогал воду и попробовал ее на вкус. Горько-соленая и холодная…
Потом отец меня взял на склады по работе, а потом мы поехали все вместе к Карпенко домой. Я их не помнил, а они меня помнили еще по Бичинаху… На следующий день поехали в аэропорт и полетели на Полярный… Самолет сделав круг над Полярным приземлился на Полярнинском грунтовом аэродроме…

Отцу дали комнату в небольшом деревянном доме на две семьи. Дом этот стоял прямо за шлагбаумом при въезде на территорию разведки. С другой стороны жила семья Шеламовых. Дом отапливался печкой-буржуйкой. Комната была маленькая, кровати стояли в два яруса. Я спал на верху, а родители внизу. Подружился я тогда с Бычковыми: брат и сестра. Брата звали Олегом, а сестру Леной, еще гулял с Заварзиным Олегом, который через год на материке трагически утонул. У Заварзиных осталась дочь, кажется Люда и кажется маленький брат.
Хронологически я конечно подробностей не помню, поэтому буду описывать общие воспоминания.
И Бичинах и Стрелка, где мы жили на Колыме, были меньше Полярного. С точки зрения количества домов Полярный был больше. Вообще мне не казалось чем - то особенным жить на Полярном, я воспринимал его таким, каков он есть.
Да, не было общественного транспорта, но он и не нужен был, да не было телевидения, но периодически я ходил в клуб и просматривал новости. Да не было газированной воды, но зато соков «Глобус» и различных других было много. Не было обычного молока. Но зато было сухое т.е. порошковое и сгущенное. Я вообще люблю всю жизнь сухое молоко и периодически его покупаю. Я насыпаю треть кружки, доливаю треть кипяченой воды и размешиваю. Почему не надо наливать полный стакан или кружку? Молочный порошок поднимается и его труднее размешивать, особенно комочки. Поэтому сначала размешивается порошок с третью воды в емкости, а затем наливается полная емкость. Я люблю, чтобы сверху был еще густой слой. Вообще Полярный был на обеспечении города Ленинграда, т.е. раньше за северными поселками закреплялись города - шефы и многие товары народного потребления шли централизованно с Ленинграда. Да, не было мороженного, но зато была превосходная пекарня, где делали замечательную кулинарию, пирожные, слоенки, всякие торты включая «Наполеон», различные печенья и вафли и всегда в свободной продаже шоколад. На пример: на материке шоколада в свободной продаже не было и шоколад считался дефицитом. Особенно любил маленькие шоколадки по 20 копеек. Из мяса было даже мясо кенгуру… Конечно в большей степени оленина, которую завозили с оленеводческой базы Туманный, где был забой оленей, но можно было купить и говядину и свинину. Зато оленина на материке считалась экзотикой, продавалась лишь в фирменных магазинах и в основном шла на экспорт. Из колбас были всегда «салями» и копченные. Сырокопченых и варенных было мало, они быстрее портились, а копченые и «салями» даже увозили на материк. Селедка была всегда. В больших круглых банках. Эх, сейчас бы ту селедочку! Красная рыба была всегда, она там и добывалась, а потом коротким рейсом доставлялась или с Анадыря, или с Камчатки, или с Магадана. Зато на материке ни той, ни другой днем с огнем было не сыскать. Вот фруктов не было, ни каких. За лимонами выстраивались очереди. Однажды привезли арбузы. Очередь выстроилась самая большая, какую я когда-либо видел на Полярном, простоял наверное часа четыре и мне не хватило буквально до трех человек… Расстроился страшно… Из овощей был основной набор, но по графику завоза. Картошку, капусту, морковь, лук завозили к осени. Все было в северной таре, в деревянных опломбированных ящиках. Помню, однажды нам досталась картошка с отцовской Родины, с Новгородской области города Сольцы, откуда он родом. Мы шутили, папе прислали «посылкой» картошку с Родины. Сразу брали несколько ящиков, на всю зиму. Капусту, как правило, квасили, а картошку приходилось периодически перебирать из-за прорастания. Также продавалась сушенная и картошка и морковь, нарезанная ломтиками, но я ее не любил…
Много было консервов. Любых. Завтрак туриста, говядина, свинина, с гречкой, с перловкой, шпроты и другие рыбные консервы. Зеленый горошек. Всегда были сгущенное молоко, сливки, кофе и какао. Кофе продавалась порошковое, в основном индийское, также как и чай, причем индийский чай и кофе на материке также считался дефицитом, а на Полярном продавался свободно.

Приехав на Полярный обнаружил, что на Полярном нет велосипедов и расстроился… И в магазинах тоже не продавались… Зато было много складных ножей… Нож Полярнинцу нужен был обязательно! Во – первых, с помощью ножа мальчишки делали себе деревянные мечи и другие игрушки. Во – вторых, с ножами ходили в тундру, и в третьих эта была северная культура. Северянин должен быть с ножом. Открыть консервы, порезать хлеб в походе или на работе и т.д. и т.п. И, конечно же, должны быть резиновые сапоги, причем не пробитые. Грязь была практически везде, тундра она и есть тундра на половину болотная, и кроме этого были лужи, которые периодически всеми детьми мерились на глубину. Воду обеспечивали водовозками в дома или общежития, где не было трубопроводов с питьевой водой. Подъезжал Урал -375 с цистерной, водитель брал от него рукав и опускал в 300 литровую бочку или бочки, и все. Вода вкусная и свежая. Не знаю, добавляли ли в нее хлор, но отравлений водой не припомню, а вот где воду набирали в реке, знаю.
Когда мы приехали, то на Полярном было две школы. Начальная и средняя. Здания были разные. В начальной школе учились до пятого класса, а потом переходили в среднюю. Улица, на которой находились школы, так и называлась Школьная.
Но в среднюю школу я начал ходить раньше, так как пошел на секцию спортивной гимнастики. Тренировались мы в ее школьном маленьком зале. Тренером у нас был Владимир Николаевич Попов. Чтобы нас заинтересовать он делал просто. Например: сальто с места назад! Или связку рандат - сальто! И все… Мы как завороженные смотрели на него… Вообще он относился к нам очень бережно и терпеливо, объяснял нам со всей серьезностью преимущества каждого. На пример: - Степа, ты высокий для гимнаста, у тебя пойдут амплитудные элементы, а вот у Олега Гришило пойдут силовые и т.д. И на самом деле так и было. Он не только нас тренировал, но и был нашим учителем физкультуры. Приносил нам спортивные справочники по разрядам, учил правильно питаться, соблюдать спортивный режим, уметь терпеть боль и переносить физические нагрузки. Периодически мы с ним играли на обыгрывание в баскетбол. Убирали снаряды и начинали играть. Естественно все вместе против него одного. А он нас обыгрывал… Вообще я всегда вспоминаю его как человека, благодаря которому я вылечился от такой страшной болезни, как ревматизм сердца. Через год я в очередной раз пошел сдавать кардиограмму. Врач посмотрел кардиограмму…. Ни чего не поймет! Спрашивает у мамы: - У него точно ревматизм сердца? Да, отвечает мама. Врач вызывает сестру и просит принести мою медицинскую книжку. Посмотрел ее внимательно. Спрашивает меня: - Степа, сердце колит? - Нет, – отвечаю я. – Ничего не пойму… Ритм как часы, пульс наполненный, ровный, кардиограмма, таких поискать еще у здоровых надо… И тут я с гордостью смекаю, что все это результат занятий спортивной гимнастикой. – У меня первый юношеский разряд по спортивной гимнастике! – с гордостью заявляю я. Врач удивленно смотрит. – А, что ты можешь делать? – улыбаясь, спрашивает. Я, молча, сажусь на пол, развожу ноги, становлюсь в уголок и силой, спичаком выхожу в стойку на руках. Он обалдевший смотрит на меня… - Молодец! И продолжает: - Ну, что – ж, Мария Федоровна, я думаю, вам придется через полгода еще раз пройти кардиограмму, а уколы я ему отменяю. Помню радости было! Мне три года, через полгода подряд по месяцу каждый день делали уколы… Пришел на тренировку и говорю Владимиру Николаевичу: - Владимир Николаевич, сердце как часы и уколы мне отменили! Он улыбнулся и говорит: - Скоро твоя болезнь Степан, убежит от тебя навсегда! - А начинали мы с тобой с утяжеленного мяча…
Так и получилось. Через полгода мне на всю жизнь сняли этот тяжелый диагноз…ревматизм сердца. Когда я начал заниматься спортивной гимнастикой, то к занятиям по физкультуре допущен не был и спортивной гимнастикой тоже занимался без разрешения врачей, а когда сняли диагноз и я начал ходить на физкультуру, то почти сразу стал физоргом класса. Так всю свою учебу в школе, потом в училищах и на заводе, потом, когда служил в ВДВ, я всегда входил в спортивные сборные и выступал на различных соревнованиях, отстаивая спортивную честь школ, района, училищ, завода, полков и округов, где проходил службу. А начало было заложено Владимиром Николаевичем Поповым в маленьком спортзале Полярнинской средней школы…
Зима наступала на Полярном сразу. Как только начиналось усиление ветра и шел снег. Иногда первая пурга дула до трех дней… Заканчивается пурга и вот - зима. Сугробы до 1.5 метров и выше …
Я опишу наиболее запомнившиеся мне события.
Пурга. Пурги, особенно сильные нас детей радовали тем, что при сильной пурге отменялись занятия в школе. Они были не так часто, но случались. Пурги делились на теплые и холодные, сильные, средние и слабые. При сравнении зимних температур с Колымскими и Чукотскими, на Колыме температуры были ниже, а вот ветра, конечно сильнее на Чукотке. Иногда мы проверяли силу ветра таким способом. Становишься к ветру спиной, распахиваешь куртку и ложишься на ветер. Если ветер держит тебя, и ты качаешься на нем, то пурга достаточно сильная, если нет то средняя. Конечно силы пурги определялась и по количеству выпадающего снега. Самая сильная пурга, как раз и считалась с сильным ветром и с сильным снегопадом. Были пурги приземные, т.е. снег поднимался оторвавшимся приснежным слоем при сильном ветре, но без выпадения снега. Выйдешь на сугроб и наблюдаешь как снежные «языки» стелются по сугробам. Звук пурги особый, но никогда не завывающий, он сильный, мощный, гулкий. Не знаю как другие, а я любил засыпать под этот звук. Другие дети, особенно, кто в первый раз приехал на Чукотку, боялись пург и не любили ее звука. От многих слышал, что пурга опасна тем, что можно потеряться. В поселке или в населенном пункте это маловероятно, а вот в открытой тундре да, были случаи и еще будут. Перемещение в пурге заключается в том, что перемещающийся идет от одного защищенного места от ветра, к другому. Дышать в пурге тяжело, вот и переходишь от одного угла дома к другому, где переводишь дыхание, прячась за углом. Маршрут выбираешь такой, чтобы легче пройти снежные препятствия. Лицо от ветра постоянно отвернуто. Человек учится ходить на Севере в различных условиях и при различной глубине снега. Вырабатывается привычка, которая потом не замечается, но бросается в глаза другим. На пример: многие северяне, держат корпус немного вперед, шаги у северян всегда выверены, дыхание подстраивают под темп ходьбы. Когда я попал в ВДВ, у нас были колоссальные физические нагрузки. Зимой мы нахаживали за тактический переход на лыжах до 70 км. в день. Шли с оружием, экипированы с РД (рюкзак десантника) до 18-20 кг. Переходы были по пересеченной местности. Многие бойцы, даже с хорошей физической подготовкой не выдерживали таких переходов. А мне доставалось всегда самое тяжелое. Я шел впереди. Командиры быстро вычислили мою «ходку», и поэтому ставили впереди, а я знаю одно - без опыта жизни на Севере и на Полярном, конечно бы я так не ходил. Далее энергозатраты. Северяне отличаются тем, что умеют экономить энергию. Ребенок, вырастая на Севере, всегда живет с мыслью экономии своей энергии, т.е. он должен дойти и не устать или замерзнуть, и не только ребенок, любой, кто попадает на Север. Причем Север сам осуществляет отбор людей. Некоторые, приехав и пожив год, уезжали и больше никогда не возвращались. И дело не в том, что Север отличается суровостью, а в том, что не каждый человек способен жить на Севере в силу психофизиологических особенностей своего организма.
Мороз. К морозу организм также адаптируется. Например: мочки ушей. После того как они отмерзают, появляется болячка, потом она проходит и все… Мочка закалена. Также и нос… Но все - же к годам сорока, капиллярное нарушение дает о себе знать. У меня к примеру стали появляться покраснения на переносице, у других проступают капилляры на щеках лица, как у моих родителей… Кроме этого у северян иначе работает обмен веществ. У многих людей приехавших с материка и впервые оказавшись на севере, наблюдается учащенный энурез. Организм находится как бы в съеженном состоянии, мышцы перенапрягаются и затрачивают больше энергии. Дети, выросшие на севере часто перебаливают этим заболеванием, а когда адаптируются, то все проходит.
Так вот из особенностей мороза я помню такие явления как легкий звон кристаллов, мгновенно образовывающихся при выдыхании воздуха. Выдыхаешь и слышишь, как переливается этот звон. Температура мороза при этом градусов 40, если не ниже. Я потом этот метод взял на вооружение, но при этом должна быть и соответствующая влажность воздуха. Также при этом наблюдается такое явление как мгновенное замерзание воды. Если лить воду из кружки тонкой струйкой, то она начинает на глазах вырастать из снега…
Конечно на всю жизнь запомнилось Северное Сияние. Оно разное. Чаще просто зеленого цвета. Но иногда разыгрывается до такого цветапредставления, что завараживает дух! Многие Полярнинцы специально даже бросали домашние дела и выходили в хорошую погоду посмотреть фейерию Северного Сияния. Плывет вертикально радуга, переливаясь в разные цвета, зеленые, оранжевые, голубые, желтые, красные, малиновые. Сполохи могут идти вертикально, а могут идти и горизонтально. Горизонтальные сполохи как правило зеленого цвета, появляются сначала тонкой линией, потом разливаются утолщаясь и переходят один в другой. Я выходил на сугроб, ложился и заворожено смотрел вверх на небо, где играло Северное Сияние.
Полярной ночью день был очень коротким, наверное, часа 2 и все, затем снова темнело. А день, наоборот, без ночи. В некоторые солнечные дни летом солнце стояло круглосуточно, еле-еле опускаясь на горизонт и снова поднимаясь….
В 1974 году в геологоразведке было построен новый двухэтажный, из деревянного бруса дом. Улицу назвали Полевой из-за геологического термина «поле – полевые работы».
Соседями нашими по площадке были Ширшовы. Тетя Аня, дядя Саша, и две дочери Женя и Наташа.

Дядя Саша был водителем вездехода и я с ним и с отцом проехал по тундре не одну сотню километров. Дядя Саша меня и научил управлять вездеходом.

В этом – же году геолог Полярнинской геологоразведки Владимир Александрович Ковальков, после того, как получил две комнаты в трехкомнатной квартире – вызвал свою семью. И в геологии появился новый мальчик – Юра Ковальков, ставший моим другом детства. Мы продружили до конца девятого класса. Вместе учились в одном классе, вместе делали уроки, ходили гулять по поселку и в тундру, вместе лазили по сугробам и пещерам с моим Полярным псом Мухтаром, вместе грелись в теплотрассах…

Материковым детям этого не понять… В поселке для подвода воды строились снаружи и немного в земле как правило деревянные короба в которых укреплялись и укладывались трубы… Кое-где эти короба были сделаны и из железобетонных плит… Перемычки теплотрасс делались больше, так как в них монтировались распределительные вентили по определенным трубопроводным линиям… Так как мы замерзали, мы периодически просто открывали деревянные люки и залазили в эти перемычки… В них было всегда тепло от горячих труб… Мы снимали варяжки, клали их на горячие трубы просушиться и сами грелись… Через полчаса снова выходили… Иногда из перемычек делали наподобие своих убежищ… Например в большой перемычке, что находилась в центре поселка возле спортивного зала, мальчишками была организованна целая «подпольная» организация «ЧК», как мы ее прозвали… В ней проходили самые большие трубы в диаметре, она была бетонной и очень просторной. Можно было стоять во весь рост, а на трубах можно было даже лежать… Кто покуривал- безприпятственно там курили, ребята постарше иногда собирались и пили там вино, иногда играли в карты… Был запас стеориновых свеч для света, но кроме этого у многих ребят были и электрические от батарей или замовозгорающиеся от нажимания на ручку фонарика динамо-фонарики, их называли «жуками»… А вообще греться – то, кроме нескольких теплых общественных туалетов и было негде, кроме конечно общежитий… Но в теплотрассе все равно было интересней… Основной фактор – это отсутствие взрослых и представление себе самим… Взрослые, кто входил в «добровольный патруль» периодически устраивали проверки таких перемычек теплотрасс и нам иногда приходилось убегать от них… Мы - то занимались «ерундой» по советским меркам и не дай бог нас бы поймали… Поэтому у нас были свои пароли при входе, условные стуки… и т.д. Отсюда и название «ЧК»…
Периодически я оставался у Ковальковых дома ночевать. Юрына мама – тетя Света, стелила нам на полу постель в его маленькой комнате и мы, лежа на полу, читали разные книги. Но одна книга мне запомнилась на всю жизнь. Это книга полярного летчика – Героя Советского Союза – Георгия Бойдукова «Первые перелеты через Северный Ледовитый океан», описывающий знаменитые полеты Чкалова и Громова в Америку через Северный Ледовитый океан. Наверное, и зародилась тогда моя мечта – стать Чкаловым, т.е. летчиком… Но я о ней ни кому не говорил, боясь рассказать свою мечту. Это была моя сокровенная мечта…