Перед Вами уникальные материалы, опубликованые впервые в Маламутском мире России. В нашей стране есть несколько уникальных песов - Чемпионов стран. В числе них Лею Нобл Кодьяк.

Удивительность заключается в том, что Владелица Лею Нобл Кодьяка - Кандидат Ветеринарных Наук - Наталья Садовникова после окончния академии им. Тимирязева и защиты диссертации проходила практику в Америке. Она свободно разговаривает на ангийском, как и переводит с английского. Так вот Наталья училась у преподавательнице академии Анны Федоровны Шуляк, которая прививала и моего Ирбиса и моего Ирвиса, и до сих пор консультирует нас, а Лею Нобл Кодьяк - двоюродный брат Ирвиса Норда. Так нас судьбой сводят наши питомцы и мы встречаем людей по настоящему любящих наших Полярных Псов. Благодаря Натальи и ее любви к Аляскинским Маламутам мы можем узнать то, что завещал основоположник линии Млут в породе Аляскинских Маламутов, один из первых президентов Клуба Аляскинских Маламутов - Роберт Золлер и что написано Максвеллом Риддлом. Об этой книге в своем рассказе высказался основоположник линии МЛут - Роберт Золлер.

С любезного разрешения и с чувсвом искренной благодарности Натальи Садовниковой я публикую эти материалы.

Степан Макаров.

НОВЫЙ ПОЛНЫЙ ОБЗОР ПОРОДЫ
АЛЯСКИНСКИЙ МАЛАМУТ

THE NEW COMPLETE ALASKAN MALAMUTE

Максвелл Риддл (Maxwell Riddle) и
Бет Джей Харрис (Beth J. Harris)

HOWELL
BOOK HOUSE
NEW YORK

Глава 1

ЭСКИМОСЫ И ИХ СОБАКИ

Если мы хотим высоко оценить выдающиеся качества аляскинского маламута, то следует кое-что узнать о том удивительном народе, который вывел эту породу собак и жил рядом с ними. Аляскинский маламут – это эскимосская собака, порода получила свое название от отдельной группы эскимосов, известных как малемуты (мэлмьюты). Сотрудничество между человеком и собакой было жизненно важным фактором, который сделал возможным проживание на земле, которую общепринято считать очень негостеприимной для людей.
Эскимосы представляют собой довольно однородную расу людей, занимающих почти весь арктический берег от Берингова пролива до мыса Берроу и далее по всему побережью через североамериканский континент до Гренландии. Негостеприимные земли не интересовали никого, пока белые люди не обнаружили там сначала залежи минералов и возможность промышленной добычи мехов, а потом месторождения нефти. Эта земля лишена деревьев, покрыта скудной растительностью, если не считать лишайников. В течение шести месяцев в году над ней царит тьма, а снег и лед покрывают земли от 6 до 9 месяцев в году..
Теория переселения народов предполагает, что волны людей пересекали Берингов перешеек и под давлением следующих за ними переселенцев передвигались на юг или на север. Однако сейчас накоплено большое количество фактов, свидетельствующих о том, что земли американских континентов были заселены гораздо раньше, а многие животные эволюционировали отдельно от евразийских видов. Теория переселения полагает, что эскимосы пришли из Азии, если это так, то они повернули на север, в земли, на которых могли выжить только упорные, храбрые и одаренные люди, все остальные переселенцы направились на юг, к плодородным землям за поясом лесов.
Да, конечно, у эскимосов есть определенные черты, которые могут свидетельствовать о происхождении их от монгольской расы, однако попытки связать их язык с каким-либо из азиатским языком не увенчались успехом. Достаточно устойчивой генетической характеристикой является группа крови. У эскимосов группа крови относится к типу В, не встречающемуся у индейцев, которые по теории также пришли из Азии. Является очевидным, что до самого последнего времени не наблюдалось смешения этих рас. Куда более многочисленны смешанные браки между индейцами и белыми людьми.
Эскимосы обладают целым рядом примечательных отличительных особенностей. Например, у них необычайно маленькие ладони и стопы, что едва ли можно ожидать у людей, принужденных жить в таких трудных условиях. Расположение и форма зубов эскимосов отличается от азиатов, индейцев и европейцев, так резцы имеют лопатообразную форму, а челюсти и зубы столь сильны и крепки, что эскимосы используют их для таких задач, которые разрушат зубы у других рас. У них очень узкая переносица и, как отмечают многие исследователи, гораздо меньше носовых истечений, чем у других людей в морозную погоду.
Так как, за исключением лишайников, в окружающих землях практически не было растительности, эскимосы были вынуждены приспособится к мясной диете. В течение короткого лета они ловили и сушили рыбу, путешествовать летом по тундре было очень трудно или невозможно из-за тающего льда и снега. Когда устанавливались морозы, эскимосы могли охотиться на карибу (оленя), мускусных быков и других животных. В какой-то степени они получали растительную часть рациона, употребляя в пищу содержимое желудка травоядных животных. Эскимосы охотились на морских котиков, моржей, белых медведей и китов.
Одежда делалась из кожи и шкур, летние жилища также делались из шкур, зимой строились иглу – дома изо льда и снега. Инструменты и приспособления для охоты изготавливались из костей, тепло и свет получали из жира морского зверя и китов. Мужчины и женщины настолько зависели друг от друга, что временами практиковалось многомужество. Женщины изготавливали одежду и использовали свои крепкие зубы и сильные челюсти для смягчения кожаной обуви, затвердевавшей во время дневной охоты. Сообщества эскимосов существовали по принципу коммуны, где успешный охотник разделял свою добычу среди других членов сообщества.
Современные исследования показывают, что собака была одомашнена около 20 000 лет назад. Трудно представить себе, как эскимосы могли бы выжить без собак. На Евразийском континенте некоторые народности использовали и оленей, но подобная практика у эскимосов отсутствовала. Существуют некоторые данные, свидетельствующие, что отдельные группы праэскимосов не имели собак и сами запрягались в нарты и санки. Они жили в низменных областях побережья. Те же эскимосы, которые жили во внутренних районах или на пересеченных землях, не могли сами справиться с перевозкой грузов, особенно на больших нартах. Так называемый шпицеобразный, арктический тип собак является преобладающим, выраженно доминантным типом и, возможно, эскимосская собака, наряду с оленегонными шпицами представляет собой старейшее одомашненное животное.

Глава 2

МАЛЕМУТЫ, НАРОД ИЗ МАЛЕ

Название «Аляска» является искаженным алеутским словом «А-ла-ас-ка», означающем «великая страна» или «обширная земля». Аляска также ранее произносилась как Альеска и Альешка. Язык эскимосов сложен и имеет практически бесконечное число суффиксов, каждый из которых несет небольшое изменение значения, одним из таких суффиксов является «-мьют», он переводится двумя значениями: «люди, народ» и «обитатели …».
Одно племя эскимосов называла себя Малемьюты, значение «Мале-» утеряно, но мы можем перевести все название как «народ из Мале». Большинство эскимосов небольшого роста, что дает преимущество в выживании в арктических условиях, однако И.У. Нельсон, ходивший на корабле «Корвин» в 1881 г, написал:
«Малемуты и племена с Кавиакского полуострова и островов Берингова пролива высоки ростом, активны и хорошо сложены. Среди них часто попадаются мужчины 175-180 см ростом и пропорционального сложения. Как я могу судить, в среднем их рост практически равен среднему росту белых людей.
Как раса, эскимосы очень выносливы и нечувствительны к холоду. Пока «Корвин» стоял на якоре в проливе Хотэм осенью 1881 я наблюдал малемутскую женщину с двумя маленькими дочерьми, одной из которых было около двух лет, другой – около пяти, спящими на палубе и одетыми только в обычную одежку. В это время дул очень холодный и пронзительный ветер, и для нас было очень сложно оставаться в тепле, не смотря на толстую одежду.
Когда я в феврале был в конце залива Нортон Саунд, температура держалась около минус сорока градусов по Фаренгейту, десятилетний мальчик с нартами и тремя собаками был послан вернуться назад на несколько миль, чтобы вернуть пару потерянных снегоступов. Он вышел один и вернулся через несколько часов со снегоступами, его щеки сияли красным от холода, но больше не было никаких признаков воздействия такой температуры».
В 1877 году Нельсон был послан привезти коллекцию с Аляски для национального музея США. В его отчете, опубликованный в «Восемнадцатом ежегодном отчете бюро американской этнологии», было много сказано о малемутах:
«Люди из Шактолика сказали мне, что в древние времена еще перед тем, как пришли русские (в 1765 и позже), на всем побережье залива Нортон Саунд от Пастолика к северу за Шактоликом жили люди народности Уналит. В то время южные границы проживания малемутов было начало залива Нортон Бэй. С тех пор они распространились, занимая деревню за деревней, и сейчас люди Шактолика и Уналаклита в основном являются малемутами или смесью малемутов и уналитов. Далее рассказчики добавляли, что с момента исчезновения оленей с побережья численность народности малемуты сильно уменьшилась».
Нельсон здесь пишет не о одомашненном северном олене, используемом в Азии для получения пищи, молока, кож и для транспорта, а об американском олене, называемом карибу. Карибу совершали длительные миграции огромными стадами и по неизвестной причине пути их миграции изменились. Из-за снижения количества пищи численность малемутов упала.
«Различные русские поселенцы», продолжает Нельсон, «и другие, кто жил в этом регионе 1872 и 1873, рассказывали мне, что в то время в поселении Кигиктаюик проживало около 200 человек, в то время как в 1881 – я насчитал только 12-14. В то время горы, окружающие побережье около поселения, были покрыты оленьими стадами, и помимо уналитов множество малемутов собралось здесь для охоты».
Доктор Джон Симпсон, корабельный врач, зимовавший в Барроу в 1827 году, был одним из первых белых людей, достигших этой точки. Он написал о четырех крупных торговых центров эскимосов, один из которых был на берегах залива Котцебу Саунд. Это были земли малемьютов или, как мы сейчас произносим, малемутов.
Две великие реки впадают в Коцебу Саунд: Кобук и Ноатак. Индейцы и континентальные эскимосы приносили свои меха и добычу в торговый центр и обменивали их на товары из Азии и на собак.
Лейтенант Джордж М. Стоуни, принимавший участие в морском исследовании Аляски в 1900 году, описывал группу из сорока Кобукских эскимосов с пятьюдесятью собаками и двенадцатью нартами, они возвращались в горы после торговли с малемутами. Лейтенант Стоуни писал, что некоторые нарты тянулись мужчинами, женщинами и собаками одновременно. Он отмечал, что континентальные эскимосы редко использовали много собак. Еды было мало, так что они держали только одну или две в качестве помощников.
Малемутские собаки того времени были тяжелыми упряжными собаками и были настолько чистопородными, насколько эскимосское сообщество могло это поддержать. Но в 1896 году в Клондайке на реке Бонанза Крик было открыто золото, огромный поток золотодобытчиков создал такой запрос на собак малемутов, который не мог быть удовлетворен, и собаки из внешнего мира были привезены на Аляску в большом количестве. Особой популярностью пользовались сенбернары, как говорили золотодобытчика, они обладали большой тягловой способностью. Все эти собаки скрещивались с малемутскими и другими арктическими собаками, хорошая собачья упряжка могла принести до 1700 долларов, а цена отдельной собаки могла доходить до 500 долларов.
С того времени люди начали разводить волчьи гибриды, и даже запрягать чистокровных волков, пойманных щенками. Возможно, очень маленькая часть всего этого и была правдой, но что было правдой точно, так это то, что слава маламутов была столь велика, что всех напоминавших их собак стали называть маламутами. Что также было правдой, так это то, что все помеси быстро возвращались к шпицеобразному типу, к которому принадлежат все арктические собаки. Этот тип был доминантным более столетий, чем человек может себе представить, так что даже первое поколение помесей выглядело как шпицеобразные собаки, а не как другая порода. В течение трех поколений терялся любой признак привнесенной породы.
Конечно, внутри арктического типа имелись небольшие вариации из-за изоляции различных популяций собак. Возможно, эти различия лежат в основе вариаций, обнаруживаемых в современных аляскинских маламутах. Они не означают нечистопородного разведения современных собак, или отступления от чистого типа.

Глава 3

АРКТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ РАССКАЗЫВАЮТ О СВОИХ ВЫДАЮЩИХСЯ СОБАКАХ

Владельцы аляскинских маламутов, да и любой другой арктической породы должны знать о достижениях их собак на службе для людей Арктики. Все северные породы имеют схожие черты – они способны работать в практически убийственных условиях - они чрезвычайно устойчивы к холоду и способны работать на очень скудной пище. Множество достижений северных собак описано арктическими исследователями, и в этой главе мы расскажем об этих исследователях.
Поиски Северо-Западного прохода от Европы к Азии начались в ранних 1700-х годах. Основные арктические экспедиции проходили с 1740 до 1890. Большинство исследователей выходило на север от Европы и пыталось пройти на Запад, другие, например испанцы, огибали мыс Горн и затем начинали исследовать тихоокеанское побережье Америки на север. Также проходила экспедиция великого Джорджа Ванкувера (Англия). В то время русские двигались через Сибирь. В 1728 Витус Беринг прошел через пролив, носящий его имя. В 1741 Беринг и Алексей Чириков обнаружили американское побережье. Корабль Беринга потерпел крушение на острове, носящем его имя, и он умер там 8 декабря 1741. К 1775 году русские построили серию торговых пунктов вдоль южного побережья Аляски.
В одной из величайших в истории наземных экспедиций - Александр Макензи прошел по арктическим побережьям до мыса Мензиес и вернулся назад. Великая река носит его имя, и изредка встречаются упоминания о собаках, называемых «Маккензи ривер маламуты». Его путешествия проходили в 1792-1793 годах.
Первыми исследователями, достигшими северного побережья Аляски, были англичане сэр Джон Франклин и капитан Ф.У.Бичи. Они были посланы в 1826 году для картографирования побережья к западу от реки Маккензи. Джон Симпсон, корабельный врач, зимовал в поселении Барроу, которое тогда, как и сейчас, было крупнейшим эскимосским поселением в мире. Мыс Пойнт Барроу является самой северной точкой американского континента.
Джон Симпсон в своем журнале описывает четыре крупных торговых центров эскимосов, и один из них важен для нашего рассказа. Он находился рядом с Котцебу, куда приходили эскимосы и индейцы из долин рек Ноатак и Кобук для обмена мехов на товары и собак. Позволим исследователям самим рассказать об их собаках. В 1824 году был опубликован «Дневник капитана Д.Ф. Лайона». Капитан Лайон командовал одним из кораблей экспедиции капитана Керри в 1821-1823 годах. Корабли назывались Гекла и Фурия. Вот выдержки из его дневника:
«Они дают потомство каждый год, и редко количество щенков превышает пять. В декабре, когда термометр показывал сорок градусов ниже нуля, суки были в различных стадиях течки. Мои собаки на корабле не имели никакого укрытия, но лежали на палубе так, как будто бы погода была мягкой, притом что термометр показывал минул 42-44.
После нескольких экспериментов я установил, что три моих собаки могут тащить меня на нартах, весящих 100 фунтов, со скоростью 1 миля за 6 минут, и как доказательство силы взрослой собаки, мой вожак один протащил 196 фунтов на ту же дистанцию за 8 минут.
В другой раз 7 моих собак пробежали милю за 4 минуты и 30 секунд, таща тяжелые нарты, полные людей… После, перетаскивая груз к Фурии на дистанцию 1 миля, 9 собак протащили 1611 фунтов в течение 9 минут. Мои нарты были на деревянных полозьях, не подбитые ничем и не покрытые льдом; если бы это было сделано, на каждую чобаку можно было добавить по крайней мере сорок фунтов».
Описывая их чудесную способность отыскивать путь и находить дом, он писал: «я часто возвращался домой с Фурии, находящейся на расстоянии около мили, в абсолютной темноте в поземке или метели, полностью полагаясь на этих надежных слуг, которые, опустив носы к снегу, бежали, направляемые только своим обонянием. Если бы они ошиблись или заупрямились, никакие человеческие приспособления и умения не могли бы привести нас домой до установления нормальной погоды».
Собаки были, конечно, голодны все время, и капитан Лайон отмечает, что «собаки съели, по крайней мере, двух мертвых эскимосов». Это были тела, оставленные на льду, когда похороны были невозможны.
Франц Боас дает интересные комментарии о характере собак, как описывается в статье «Центральный эскимос» в Шестом ежегодном отчете Бюро этнологии Смитсонианского института в 1888 г. :
«Если какая-либо собака ленится, погонщик зовет ее по имени и стегает ее, но очень важно стегнуть именно названную собаку, так как, если попадает другой, он чувствует себя оскорбленным и кидается на пса, чье имя было названо. Вожак тут же влезает в драку, и скоро вся упряжка представляет собой рычащую и воющую массу, и никакое количество стегания и битья не остановит дерущихся собак. Единственно, что остается, это ждать окончания драки и устранять ее последствия».
Некоторые считают, что лед на арктическом океане плоский и гладкий, как на пруду, однако сильные ветра очень часто ломают ледяной покров, оставляя зоны открытой воды и образуя торосы и нагромождения ледяных обломков. Да и на земле не всегда можно легко проехать. Известный натуралист Джон Муир в книге «Путешествие Корвина» дает несколько замечательных описаний езды на собаках и как северные народности держат своих собак:
«…Мы увидели собак около сотни голов с 11-ю нартами, лежащих на снегу и представляющих живописнейшую картину среди белых снегов. Три упряжки были растянуты перед нами… Капитана и меня посадили на двое нарт, и мы помчались в даль по замерзшему потолку моря с двумя рядами хвостов впереди.
Расстояние до деревни… было примерно три мили, первая миля - очень тяжелая и абсолютно безнадежно недоступная для нарт. Но волкообразные собаки и погонщики, казалось, расценивали все это, как обычное дело, и весело трусили вперед, вверх на одну сторону вздыбленного обломка льда и вниз по другой стороне с внезапным нырком и ускорением, оскальзываясь по бокам скошенных обломков и через лужи воды и подтаявшего снега вперед и вперед тем или другим путем, ни разу не останавливаясь. Собаки бежали вперед ровной рысью, а вожак лишь изредка оглядывался через плечо для получения указаний в самых худших местах. Мои нарты ни разу не перевернулись, у капитана – только дважды… Собаки работали ровно как быки в ярме, каждая держала потяг туго натянутым, не показывая ни малейшего желания уклониться от работы».
В данном рассказе Муир описывает чукчей, живших на сибирском побережье:
«в одном жилище жили три или четыре семьи, каждая из которых имела свой собственный угол, отгороженный пологом из оленьих шкур, шкуры же устилали пол в несколько слоев. Нам выделили один из таких углов – самое уютное, удобное и защищенное укрывище от штормов, которое только можно представить и к тому же очень чистое.
Общий дом отличался очень сильно; собаки вперемешку с едой, волосы везде, странные стойкие запахи, не поддающиеся даже арктическому морозу. Достаточно много детей по отношению к числу взрослых. Если ребенка надо было кормить, мать просто вытаскивала одну руку из просторного рукава парки и спускала ее вниз пока не откроется грудь.
Миски, использовавшиеся в домашней готовке были деревянные, в самых маленьких, после тщательного вылизывания, часто спали щенки. Казалось, миски сделаны специально под них, так идеально они в них вписывались. Собаки с готовностью вылизывали большие котлы, в которых варилось мясо морского зверя. Несмотря на то, что щенки, кормящие суки и детишки везде валялись вперемешку или спали уютно свернувшись в чисто вылизанных котлах и мисках, картина получается очень живописная и неописуемо трогательная.
В каждой хижине однако имеется от одной до трех роскошных «спальни». Стены, потолок и пол сделаны из мягких оленьих шкур и каждый полог (спальня) имел светильник, заправленный жиром мор.зверя или кита для освещения и обогрева. После охоты во льдах, длинного тяжелого путешествия в непогоду, чукча-охотник, голодный и усталый, возвращается в свое укрывище, наедается до отвала мясом и жиром кита или котика и зарывается в свое меховое гнездо, в свой полог в счастливом покое, чтобы покурить и заснуть».
У Муира есть также описание летнего путешествия:
«… восемь каноэ, загруженных всем скарбом эскимосов, палатками, детьми и т.д.проплыли близко к берегу по направлению к мысу Ледяному; все, за исключением одного, тянули собаки – от трех до пяти на каждое каноэ – привязанные к ним длинными канатами из моржовых шкур, управляли ими женщина или подросток. «У-уч, у-уч, у-у-уч» поторапливали они их. Собаки тащили каноэ весом около двух тонн со скоростью две с половиной мили в час. Когда начинались скалы, собаки плыли, а погонщики забирались в каноэ до следующего пляжа. Каноэ без собак передвигалось с помощью весел. Это племя пришло от Пойнт Хоуп (мыса Надежды)».
Джон Муир писал свой журнал в 1881 году, когда «Корвин» плавал в поисках останков исследователя Арктики Де Лонга и его судна «Жианнетт». Цитаты взяты из издания 1917 года.
Как мы считаем, лучшее и наиболее печальное описание северных собак было сделано начальником экспедиции лейтенантом Джорджем Вашингтоном Де Лонгом. Его экспедиция на Жианнетте началась в Сан-Франциско 8 июля 1879. Он вел ежедневный дневник до самой смерти от холода и голода в начале октября 1881. Экспедиция пыталась достичь Северного полюса через западную Арктику. 25 августа 1879 года Джордж Де Лонг написал, что он был в бухте Св. Лаврентия (Сибирь) и забрал сорок собак и девять нарт.
«Все они крупные и сильные, бродят по палубе совершенно свободно, дерясь каждые пять минут, и полностью этим довольны … Природа этих собак заключается в том, чтобы драться все время, и если их как следует не бить, их невозможно держать в мирном состоянии».
Когда четверых собак спасли с льдины, Де Лонг написал: «оставшиеся собаки были очень злы на отсутствовавших собратьев, и ежели бы не были приняты меры, они бы обязательно устроили драку, празднуя их возвращение, без сомнения, рассматривая это вынужденное разлучение как попытку избежать работы».
Одно время собак кормили мороженой пищей, и Де Лонг отмечал, что у некоторых псов были гнилые зубы, а у некоторых их не было вообще. «Эти собаки пока пытаются раскусить и проглотить мороженую пищу, часто обкрадываются более энергичными собаками с хорошими челюстями, которые могут, если им понадобится, уменьшить в размере железную палку, чтобы она уместилась у них в желудке».
Когда «Жианнетт» застряла во льдах, лейтенант Де Лонг написал еще одно несравненное описание своих собак: «Погода мрачная, угнетающая, неприветливая, ветра, дующие от10 до 23 миль в час, срывают снег со льдов облаками, и вперемежку с падающим снегом снижают видимость ниже 100 ярдов. Здесь и там на палубе маленькие белые холмики указывают, где лежат собаки, и даже собачьи драки прекращены до тех пор, пока не развиднеется и друга можно будет отличить от врага.
…зачем они дерутся, как они дерутся и с кем они дерутся кажется абсолютно абстрактными вопросами для них до тех пока есть возможность драться. Например, собаки один и два видят собаку три в подходящем положении, возможно, возящейся с консервной банкой, которая уже была пуста много месяцев. Как будто бы по составленному плану первая и вторая собаки налетают на третью, сшибают ее и, кажется, разрывают на куски. К счастью, шерсть настолько длинна и плотна, что атакующая собака получает полный рот шерсти до того, как его зубы достигнут плоти, так что в основном повреждения невелики. Уязвимыми частями являются уши и живот.
Я видел атакуемую собаку, которая убежала, легла на живот и засунула голову в сугроб, в то время как ее враги, стоя над ней, откашливались от шерсти, которую они выдрали с ее спины.
Но внезапно собака три кидается на собаку два и ей помогает собака один, ее предыдущий враг. К этому времени вся стая собирается, как по мановению волшебной палочки, и начинается большая и свободная драка, и только появление людей и беспощадное применение кнутов утихомиривает эту битву.
Они разделяются на маленькие банды по 3 или 4, и в этих дружественных сообществах они также дерутся. Целыми днями все может идти хорошо, затем одна собака чем-то оскорбляет своих сотоварищей, и они набрасываются на виновницу и гонят ее до тех пор, пока не удовлетворят свои чувства. Обычное дело видеть собаку из черного списка, бродящую в четверти мили от судна и боящуюся вернуться назад пока не кончится время ее изгнания. Она затем возвращается, заискивающе повиливая хвостом, желая воссоединиться, и приветствуется либо виляющими хвостами, либо оскаленными зубами, в случае чего снова возвращается в свои одинокие блуждания до следующей попытки.
Другая странность заключается в том, что хотя собаки не обращают никакого внимания ни на одинокую особь, ни на упряжку уходящую от судна, за исключением наискорбнейшего завывания, они рассматривают как величайшее оскорбление, что кто-то осмеливается вернуться. Стая чует возвращающегося за несколько сотен ярдов и собирается в ожидании. Если возвращается упряжка, тут же начинаются драки между запряженными и свободными псами и требуется вмешательство двух или трех человек, чтобы их прекратить. Как только упряжь снята, все стихает, банды воссоединяются и разбегаются по своим обычным лежкам. Если возвращается одинокая собака, что ж тем хуже для нее. Как только она появляется, стая вся кидается на нее и тут уже вопрос скорости и умения как можно ближе подобраться незамеченной, так как если возвращающаяся собака первая добегает до своего места – она в безопасности. По всегда соблюдающемуся правилу попадание на свое место полностью восстанавливает ее в гражданских правах стаи. Осторожность в приближении и рывок на последнем отрезке дистанции указывают на гораздо более развитый ум и сообразительность, чем мы обычно приписываем собакам.
Заботу и уход, которые они оказывают друг другу в случае беды или болезни можно хорошо показать на примере Джека и Снаффи. У Снаффи в драке был прокушен и сломан нос, и его голова вдвое увеличилась в размере из-за отека и инфицировавшихся костей. Джек вроде приходится Снаффи братом и привязан к нему гораздо больше, чем многие люди к своим родственникам. Он все время находится рядом со Снаффи, вылизывает и вычищает его, следит, чтобы его не обижали другие собаки, следует за ним на вражеские территории, охраняет его и прикрывает его отход. Если Снаффи находит какую-нибудь игрушку, например, старый мокасин или кусок шкуры, Джек следит, чтобы никто не отобрал ее, находится рядом, пока тот ее жует и, если Снаффи бросает игрушку, то подбирает и следит за ней, пока она снова не понадобится брату. Вся стая настолько привыкает к таким явлениям, что позволяет собакам-инвалидам гораздо большее, нежели нормальным псам.
Их хитроумие и пронырливость необыкновенны. Когда я ночью около12 часов вышел для метеорологических наблюдений, около 12 собак окружили меня, будучи чрезвычайно возбужденными, по какому-то поводу. Оглянувшись в поисках причины, я обнаружил крупного пса, залезшего головой вперед в бочку так, что наружу торчали только хвост и задние ноги. Он забрался туда в поисках моржового мяса на дне, и ни одна собака не осмелилась его оттуда вытащить, ибо сзади было непонятно – драчун этот пес или нет. Беспокоясь за сохранность мяса, я вытащил его из бочки, и тут же половина банды узнала его и они насели на него, так как он не был хорошим бойцом, другая же половина стаи дралась между собой за право влезть в бочку за мясом. Таким образом, боясь попасть в переделку, они ожидали кого-то другого, кто разрешить загадку «кто залез в бочку?»
В конце июня 1881 года Жианнетту раздавило льдами и судно затонуло. Экипаж спасся в двух лодках, но их разбросало штормом. Лодка Де Лонга разбилась у берега и люди начали длинный переход в поисках жителей, пищи и укрытия. Их запасы еды кончились, и пришлось убивать собак. Один за одним умирали люди, на 113 день пути была убита последняя собака, а на 140 день была сделана последняя запись в журнале лейтенанта Де Лонга. Она гласила: « Бойд и Горц умерли ночью. Мистер Коллинз умирает». Его собственная смерть не заставила себя долго ждать.

Глава 4

ПЕРВЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ГОНКИ НА СОБАЧЬИХ УПРЯЖКАХ (В США)

На зимний карнавал 1920 года в городе Горхэм, штат Нью-Гемпшир была приглашена собачья упряжка и организованы катания. Упряжка принадлежала Артуру Т. Уолдену (Artur T. Walden) из Уоналанчета (Wonalancet). Его собаки были помесными, а вожаком упряжки был знаменитый Чинук (Chinook). Уолден и его упряжка произвели настолько большое впечатление, что было решено в следующем году организовать международные гонки на собачьих упряжках. Однако они были проведены только в 1922 году.
Именно эта гонка по настоящему разожгла национальный интерес к спорту с собачьими упряжками. Рассматривая ее с сегодняшних позиций, можно сказать что ни сибирские хаски, ни аляскинский маламут не вышли бы на сцену чистокровного собаководства Северной Америки, если бы не состоялись эта и другие гонки. По этой причине мы описываем первую гонку здесь.
Организовал гонку Уо. А. Браун в городе Берлин штата Нью Гемпшир. Браун владел Браун Пэйпер Компании и был широко известен своей конюшней арабских лошадей, он спонсировал две упряжки. Каюром одной был Уолден, другой управлял Генри Скиин, на третьей участвовал Джин Лебел из Квебека и четвертым участником был Жак Сюзэйн, канадец живший тогда у Лэйк Плэсид, штат Нью-Йорк.
Протяженность трассы составляла 120 миль и она была разбита на 40-мильные отрезки по одному отрезку в день, три дня. Путь вел от Берлина к Коулбруку, затем до Ланкастера и назад в Берлин. Гонка проходила под названием «Восточное международное собачье дерби», съемочные команды с телевидения и документальных съемок собрались, чтобы запечатлеть великое событие. Уолден победил, Генри Скиин был вторым, Жак Сюзэйн – третьим и Джин Лебел – четвертым.
Место проведения гонок затем перенесли в Квебек. Та первая гонка вызвала столь большой интерес, что Америка проснулась и осознала, что гонки на собачьих упряжках могут быть отличным видом спорта. Гонки в Квебеке привлекли Эрли Бриджеса из Зе Паса, Манитоба в 1924 году. Он научился цуговому типу запряжки собак от Уолтера Гойна, видевшего его на Аляске. Бриджес первый использовал его на Востоке.
В 1925 тогда еще 19-летний Эмиль Сен Годард прибыл для участия в гонках из Зе Паса, также как и «Коротышка» Рассик - «маленький русский» из Флин Флона.
Уолден также вернулся для участия в гонках в 1925 году. Эта троица и Леонард Сеппала стали одними из столпов североамериканских гонок на собачьих упряжках.
Эмиль Сен Годард выиграл в гонке 1925 года, у него был практический 2-часовой отрыв от более тяжелой, приспособленной для перевозки грузов упряжки Уолдена с Чинуком. Его время прохождения дистанции равнялось 12 часам, 49 минутам 45 секундам, по сравнению с Уолденовскими 14 часами 3 минутами и 20 секундами. Сен Годард финишировал с семью собаками.
В этой связи можно выделить две вещи. Более легкие и быстрые собаки становились популярными для гонок, но, несмотря на то, что помеси делали рекорды скорости, было очевидно, что чистокровные северные собаки обладали большими резервами, выносливостью и стойкостью в тяжелых условиях повседневной работы. Также необходимо отметить, что люди на подобие Эмиля Сен Годарта, Коротышки Рассика и Роланда Ломбарда тренировались также тяжело, как и их собаки. Некоторые молодые каюры пробегали практически всю дистанцию, чтобы облегчить груз собакам.